Сейчас мы увидим Гефсиманский сад в совершенно другом виде: он наполнен шумом и множеством народа с мечами, кольями, фонарями и светильниками. Такой вид этой толпы глубоко ранил сердце Христа. Он низведен до степени разбойника и Он выражает Свою сердечную боль словами: «Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями… каждый день бывал Я с вами в храме и учил…»

Но Христа ожидала еще более глубокая рана: во главе этой толпы Он видит Своего апостола Иуду. Евангелие подчеркивает: Иуда… «Один из двенадцати». Три слова, но они открывают перед нами всю темную душу Иуды. Один из двенадцати, — значит, он постоянно был с Иисусом; значит, он видел Его божественную славу, все Его чудеса; изо дня в день он был вблизи Христа, но, несмотря на это, его сердце делалось все холоднее и холоднее, и наконец оно превратилось в лед, нет, хуже — в камень.

И это — под горячим солнцем любви Христа. Задача Иуды, как апостола, была: приводить людей к ногам Христа, как Спасителя грешников; а он привел людей ко Христу, чтобы причинить Ему величайшую боль. И, о ужас: Иуда целует Христа; знак любви он избрал способом для предательства. Поцелуй Иуды был величайшей насмешкой над Христом.

«Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете?» Эти слова показывают нам Голгофский крест в особом свете, а именно: Христос мог не быть распятым; Он мог выйти из Гефсиманского сада другим путем; путь на Голгофу был Его добровольным путем.

Выходя из ночного мрака к свету зажженных фонарей и факелов, горевших в руках воинов и служителей Синедриона, Христос знал все, что Его ожидает. Он мог бы вообще не быть в этом саду, а направиться в Вифанию, где у Него были такие верные и надежные друзья, как Мария, Марфа и Лазарь. Но Он пошел в этот сад, столь знакомый Иуде… Из горницы Иерусалимской Христос мог пойти в любом направлении, но Он пошел именно в Гефсиманский сад, хотя знал все, что с Ним будет.

Есть пути, дороги на земле, которых нельзя избежать, которыми приходится идти порой по принуждению. Но путь на Голгофу не был обязательным для Христа. Путь на суд Божий был обязательным для нас, грешников. Но Христос, любя нас безграничной любовью, решил освободить нас от этого ужасного пути, и пошел им Сам добровольно. Его, всемогущего Сына Божия, никакая сила не могла бы заставить пойти на Голгофу и занять место на позорном кресте. Только любовь к нам, грешникам, привела Его туда.

Но был момент в Гефсимании, когда Спаситель наш имел полную возможность свернуть с пути на Голгофу. Что же это был за момент? О нем говорится в Ев. Иоанна 18, 6: «И когда сказал им: это Я, — они отступили назад и пали на землю». Они, враги Христа, пали на землю, как мертвые. Они не могли двинуть перстом, — так они были поражены силою и властью Христа. И Христос мог пройти мимо них и пойти куда угодно. Но Он никуда не пошел; Он избрал один путь — путь на Голгофу, путь страдания и смерти за наши грехи и беззакония.

Послушаем, что говорит Христос толпе, пришедшей взять Его: «Если Меня ищете, оставьте их, пусть идут». Я представляю себе такую картину: на Христа и апостолов Его направлены стрелы врагов. Но Христос выступает вперед и говорит: вот Моя грудь, — пусть все ваши стрелы пронзят Меня, а их оставьте в покое, — пусть идут.

Вот в чем сущность учения Евангелия о заместительной жертве Христа на Голгофе. На кресте Христос занял место впереди всего человечества, и, заняв такое место, Он сказал как бы Отцу: пусть все стрелы Твоего божественного правосудия пронзят Мою грудь, а они — все грешники земли — пусть идут к спасению, к вечному счастью и блаженству, к обителям вечного рая. «За них Я посвящаю Себя, чтобы они были освящены истиною» (Ев. Иоан. 17, 19).

Вот в чем сущность креста Голгофы, жертвы Христа, там принесенной, и Крови Его, там пролитой. Христос, принявший на Себя все возмездие за наши грехи, весь справедливый гнев Божий за нарушение нами Божьего закона — вот смысл Голгофы. Стрелы божественного правосудия пронзили Христа, чтобы мы не погибли, но получили вечную жизнь через веру в раны Христа, в Его драгоценную Кровь.

И еще замечательные слова Христа в Гефсиманском саду: «Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» О чем говорят нам эти слова Христа? О том, что Христос видел чашу Своих страданий в руке Отца. Но разве содержимое этой чаши не было приготовлено руками людей? И предательский поцелуй Иуды, и веревки, которыми были связаны руки Христа, и плевки в Синедрионе, и удары бича у Понтия Пилата, и терновый венок, который сплели и надели на голову Христа воины, и гвозди, которые прошли через Его руки и ноги, — разве это не людьми приготовленные Ему горькие капли? Да, людьми!

Ведь и самый, крест Его был обит руками людей. Но за руками людей Христос видел руку Отца, так же как некогда Иосиф, приведенный руками людей в Египет, говорил, что Бог привел его туда. Христос видел чашу Своих страданий еще тогда, когда не было ни Вселенной, ни человека. Евангелие говорит, что Он — агнец, закланный от создания мира» (Откр. 13, 8), то есть закланный по предвечному плану Отца. «Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец» — эти слова говорят о том, что все, что причинили люди Христу, было допущено Отцом небесным и, следовательно, было в плане Божием.

Как же можно было отказаться от этой чаши, если она была планом Божиим для нашего спасения? Слава Христу, что Он испил Свою чашу до конца — от первой капли до последней, благодаря чему эта горькая чаша стала чашей нашего спасения.

Научимся у Христа смотреть на наши «чаши» как на чаши, данные нам Отцом. Может быть, их горькое содержимое является тоже делом человеческих рук, но эти чаши в плане Божием для нас. А поэтому вечная слава Отцу- за «их.

И вот перед нами неразумный поступок Петра: «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо; имя рабу было Малх» (Ев. Иоан. 18, 10). Это образец ревности не по рассуждению. Сколько было и есть в христианстве этой ревности не по рассуждению, и как она всегда вредила делу Господню.

Какой позор принесли христианству крестовые походы и инквизиция, когда мечом и огнем хотели помочь защите христианства, подобно Петру в Гефсимании. Петр «е подумал о том, к каким последствиям может привести удар его мечом, — что в ответ на его удар могли на него и других апостолов посыпаться многочисленные удары воинов и служителей Синедриона, ибо взявший меч должен ожидать гибели от меча же.

Христос властной рукой отстранил опасность, грозившую Его ученикам. Он, коснувшись уха Малха, исцелил его (Ев. Луки 22, 51). О Христе Писание говорит, что Он — «Солнце Правды и исцеление в лучах Его» (Малах. 4, 2). В Вифлееме оно взошло, на Голгофе оно скрылось. Многих оно уврачевало телесно и духовно. И в Гефсимании Христос остается этим благодатным врачующим Солнцем: Он исцеляет Малха.

«Тогда, оставивши Его, все бежали» (Ев. Марка 14, 50). Что должен был пережить Христос, видя спины Своих бегущих учеников. Он еще в Гефсиманском саду, связанный по рукам и окруженный врагами, а их нет; они покинули Учителя, и исполнилось слово Христа: «Вы рассеетесь каждый в свою сторону и Меня оставите одного…» (Ев. Иоан. 16, 32).

Они покинули Учителя в самый критический момент, когда Его связали. Великой болью отозвалось их бегство в сердце Христа. Но эту боль испытывает Христос всегда, когда кто-либо из Его друзей покидает Его. Он хочет, чтобы мы были верны Ему до последнего удара пульса.

Итак, Христос остался один в Гефсимании. Он связан… Скоро Он услышит крик: «…распни Его, распни Его!» Неужели такова жатва после такого обильного посева божественных семян? Неужели такой печальный результат после всей благословенной жизни и деятельности Христа на земле?

Картина Гефсимании может казаться печальной, если смотреть на «ее нашими внешними глазами. Но на самом деле это очень светлая картина. В Гефсимании Христом одержана величайшая победа — победа Его безграничной любви к человечеству, ко всем грешникам мира.

Мы часто смотрим на разные явления нашей жизни с внешней стороны. Вот почему мы порой бываем пессимистами, людьми с мрачным взглядом на жизнь. А на самом деле со Христом все светло и прекрасно, поскольку любящим Его все в жизни содействует ко благу.

Гефсиманская ночь превратилась для Христа в яркий солнечный день. Превратятся в солнечный день и наши «гефсиманские» ночи (Ис. 58, 10).