Рождение Христа было великой тайной благочестия (1 Тим. 3,16). Ведь нет в истории человечества второго человека, который родился бы так, как родился Спаситель мира Христос. Жизнь Христа на нашей земле является тоже необыкновенной жизнью. Второй такой жизни не было, нет и не будет. Но и смерть Христа — единственная среди всех смертей человеческих. Мы можем с полным правом назвать смерть Христа на Голгофе тайной всех тайн во вселенной.

В каком смысле смерть Христа является тайной? В том смысле, что она еще не познана в полноте даже ангелами, которые, по словам 1 Петр. 1, 12, желают проникнуть, то есть проникнуть в эту тайну всех тайн.

Смерть Христа — эти два слова стали для нас такими привычными, что в величайшем факте смерти Сына Божия мы перестали видеть какую бы то ни было тайну. Но если мы возьмем непривычные для нас, но столь же верные два слова, а именно: смерть Эммануила, то событие Голгофы облекается тут же в великую тайну. Эммануил — это значит: с нами Бог, и смерть Эммануила — это значит: смерть Бога. А Библия, говоря о Боге, прежде всего говорит о Его бессмертии. И мы никогда не поймем великой тайны Голгофы, пока не поймем, что на Голгофском кресте умирал не Бог и не человек, а Богочеловек, то есть Бог, ставший через сверхъестественное рождение человеком. Бог жил на нашей земле как Богочеловек, и Бог страдал и умер на Голгофе как Богочеловек. В этом и заключается тайна всех тайн на Голгофе.

Пойдемте в Гефсиманский сад, где мы поймем, что значит Христос как Богочеловек. Исаи. 18, 3 — 6: Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда с фонарями и светильниками и оружием. Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я. Стоял же с ними и Иуда, предатель Его. И когда сказал им: это Я, — они отступили назад и пали а землю. Здесь мы видим в полной мере божественную силу Христа как Бога. Но что мы читаем дальше? Тогда воины и тысяченачальник и служители иудейские взяли Иисуса и связали Его. Каким беспомощным стоит Он теперь перед нами. Здесь мы видим Христа как Человека.

В этом же Гефсиманском саду мы видим и другую картину, показывающую нам Христа как Богочеловека. В Ев. Лук. 22, 50 — 51 мы читаем: И один из них ударил раба первосвященнического и отсек ему правое ухо. Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И коснувшись уха его, исцелил его. В этом чуде, совершенном в Гефсимании, мы видим Христа как Бога. Но когда мы читаем слова: И взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать (Ев. Матф. 26, 37), то видим уже человеческую сторону Христа.

Вот перед нами суд над Христом у первосвященника Кайафы. И здесь мы видим Христа как Богочеловека. Первосвященник задает Христу вопрос: Скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: …сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных (Ев. Матф. 26, 63 — 64). Так мог сказать Христос, только будучи Богом. И тут же у Кайафы Христос стоит перед нами как человек, подобный всем человекам. Мы читаем: Тогда плевали Ему в лицо и заушали Его; другие же ударяли Его то ланитам и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя? (Ев. Матф. 26, 67 — 68).

Вот перед нами Христос на суде у Понтия Пилата. И здесь мы видим его как Богочеловека. Пилат спрашивает Христа: Ты Царь Иудейский? Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего (Ев. Иоан. 18, 33 и 36). Это слова Христа как Бога. Но вот мы читаем дальше: Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову… и били Его по ланитам… Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек! (Ев. Иоан. 19, 1 — 5). Пилат не ошибся: Христос — и Царь небесного Царства, Христос — и Человек, подобный всем человекам, за исключением греха.

И вот мы на Голгофе. Христос пригвожден руками беззаконных (Деян. Ап. 2, 23). Но так же пригвождены и два злодея по обе стороны Христа. В этом отношении все трое занимают одинаковое положение на Голгофе. Но пригвожденный ко кресту Христос не просто человек: Он страдает и умирает как Богочеловек! Разве это слова человека, которые говорит Христос разбойнику: Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Ев. Лук. 23, 43). И тут же на Голгофе мы слышим из уст Христа чисто человеческое слово жажду, свидетельствующее о Его человеческой Природе. Под знойными палящими лучами палестинского солнца Он начал испытывать жгучую жажду, которую испытывали бы и мы с вами, если бы очутились в положении Христа на Голгофе.

И все же страдание Христа на Голгофе — это страдание не простого человека, а именно Богочеловека. Мы читаем: Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце (Ев. Лук. 23, 44 — 45). Возьмем всю историю человечества: чья смерть сопровождалась таким таинственным явлением в природе, как трехчасовая тьма среди яркого дня? Ответ один: только смерть Христа! Далее мы читаем: И вот, завеса в раме разодралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись… (Матф. 27, 51 — 52). Только смерть Христа сопровождалась такими чудесами — разрывом завесы в Иерусалимском храме, землетрясением и воскресением некоторых из умерших. Да, искупление грешников мира смертью Христа на Голгофе является поистине тайной всех тайн, в которую желают проникнуть ангелы неба, а также стремимся проникнуть и мы — любящие Христа.